Я надеюсь, что эта тема начатая мною не будет простаивать. Иногда, прочтя тот или иной мемуар, хочется немедленно его воплотить в миссию и попробовать на собственной шкуре. Я создал уже несколько таких миссий. Надеюсь, что миссии, которые народ разместит в этой теме пригодятся картостроителям при создании карт нашего любимого сервера. Предлагаю:
1. В теме не флудить, а вместе с архивом миссии в сообщении поместить цитату из соответствующего произведения.
2. В архиве желательно иметь трек прохождения данной миссии, чтобы народ мог оценить и полюбоваться мастерством автора.
3. Сама цитата должна быть помещена внутри миссии в описании (это для тех, кто просто скачал миссию)
4. Если нет карты с требуемым районом боевых действий, брать карту максимально приближенную к реалиям.
5. Вот пока все мысли на эту тему. Предлагайте свои дополнения, изменения и тп.

А вот собственно и сама миссия с треком. Прошу не ругать дебютанта.

цитата:
Перед 335-й дивизией стояла задача — не дать противнику возможности ускользнуть, выйти из котла. Естественно, что и наша шестерка получила задание штурмовать отступающие вражеские колонны. Минут через двадцать мы были уже в воздухе. Шесть «яков» прикрытия с соседнего аэродрома догнали нас, и мы пошли на задание. Облачность в 6 — 7 баллов пеленой висела на высоте 700 — 800 метров. Капитан Попов решил идти на 50 — 100 метров ниже кромки облаков. Одна пара истребителей держалась недалеко от нас в стороне, а четверка «яков» ушла на высоту за облака. Это было правильное решение, ибо вражеские истребители могли незаметно подкрасться за облаками, а потом неожиданно свалиться на нас, в чем им могли помочь их наземные станции наведения.
Вести самолеты за линию фронта на высоте 650 — 700 метров дело не очень приятное и рискованное, так как противник видит тебя издалека, а эффективность зениток, особенно эрликонов, на такой высоте наибольшая. Уж лучше в таком случае идти на бреющем полете. Тут хоть помогает тебе элемент неожиданности. Но комэск принял иное решение, и вот шестерка наших «илов» в правом пеленге приближается к линии фронта.
Уже показалась сплошная сизая полоса дыма. Сверху казалось, что на поле жгут солому. Кругом, насколько хватало глаз, были разбросаны эти горящие ярким красным пламенем костры, от которых тянулись длинными шлейфами разноцветные дымы, сливаясь в сплошную сизую пелену. Это горели наши деревни, наши поселки, наши города. А влево, на самом горизонте, за этой сизой мглой висела огромная темная туча, за которой скрывалось солнце. Я догадался — это горел Витебск. Отступая, фашисты поджигали населенные пункты со всех концов, поэтому они представляли собой огромные костры, пожиравшие все дотла.
От дыма было трудно дышать даже на высоте нескольких сот метров. В кабине пахло той горькой специфической гарью войны, с которой мы впервые познакомились [64] еще в Бологом. И так — до сегодняшнего дня. Теперь мы своими глазами видели, откуда эта гарь рождается.
Вражеские зенитки встретили нас плотным огнем. Рассредоточившись и маневрируя, мы благополучно преодолели зону огня.
Дым пожарищ остался позади. Вдали блеснули параллельные полоски рельс. Это железная дорога из Витебска в Полоцк. Южнее проходит грунтовая дорога на Бешенковичи, где-то там находится наша цель. Остается всего несколько минут полета.
Смотрю: справа вдали видна железнодорожная станция. Сличаю с картой — Оболь. Станция знакомая. Не один раз нам пришлось штурмовать ее. Зениток на ней много: в районе станции четыре батареи да в поселке, да у моста через реку... Но что это там, на путях? Вагоны, вагоны, вагоны от семафора до семафора. Стоят пять эшелонов с паровозами. Вот это да! Ни разу не приходилось мне видеть такого. В лучшем случае — два состава, ну три. А тут — сразу пять! Аж дух захватило. Нажимаю кнопку передатчика, докладываю:
— Товарищ капитан, посмотрите, что творится на Оболи: фашисты или резервы подбрасывают или эвакуируются!
Что сейчас предпримет командир? Если мы уничтожим десяток автомашин, ну даже два — это, конечно, неплохо Но ведь в одном вагоне груза больше, чем в десяти автомашинах. А тут пять эшелонов, не менее двухсот вагонов!
Смотрю, он заложил свой самолет в правый разворот. Я еле удержался в правом внутреннем развороте, но все же мне удалось нормально развернуться. Как разворачивались там сзади нас остальные, мне было не видно. Не успели мы вывести свои самолеты из разворота, как на нас обрушился буквально шквал огня. Орудия били со станции, с эшелонов, из поселка, от моста. Казалось, что кроме трасс и разрывов ничего больше в мире не существует. На эшелоны гитлеровцы всегда ставили по одной-две эрликоновских установки в голове состава и в хвосте, по два-четыре ствола каждая. Если предположить, что на этот раз было всего по одной установке на эшелон и только в два ствола, то уже десять лишних пушек скорострельностью 400 выстрелов в минуту вели сейчас стрельбу по нашим самолетам. Огромные черные шапки разрывов крупнокалиберок перемешались с белыми разрывами МЗА. До сего [65] дня крупнокалиберной артиллерии на Оболи никогда не было.
Капитан Попов перевел свою машину в пике. Я последовал за ним. Только поймал в перекрестие прицела эшелоны, как впереди какой-то самолет взмыл вертикально вверх. Поначалу я думал, что это истребитель, но, бросив беглый взгляд на странный самолет, я понял, что это «ил» капитана Попова! Что с ним? Самолет продолжал все так же идти вертикально вверх. Он был уже гораздо выше меня. Но вот он перевернулся и в штопоре беспорядочно стал падать! Болью в сердце отдалась страшная мысль: «Капитана сбили!» А кругом бушевал огненный смерч. Зенитки, что били по самолету Попова, теперь присоединились к тем, что стреляли по моему самолету.
Станция была уже рядом. Мелькнула мысль: «Эшелоны могут уйти, надо повредить выходные стрелки и паровозы».
Чуть потянув ручку на себя, выпустил эрэсы по паровозам и путям впереди эшелонов. Затем я кинул самолет в крутое пике и, поймав эшелоны в прицел, нажал гашетки пулеметов и пушек. Высоты уже оставалось мало. Вот они, эти вражеские эшелоны! Надо бомбить их по диагонали, чтобы бомбы не легли мимо. Пора! За Попова, за Солнышко, за Титыча быстро нажал четыре раза на кнопку бомбосбрасывателя и кинул самолет со скольжением вверх.
Разрывы и трассы буквально облепили самолет. Было почти невероятным, что он еще летит. Казалось, каждый сантиметр вокруг самолета был прошит трассами и осколками снарядов. Бешено кидая свой «ил» в разные стороны, то убирая газ, то давая его до отказа, сознательно не соблюдая никакой координации, я успевал заметить, как трассы скрещивались над кабиной, когда самолет падал вниз. И наоборот, разлетались веером из-под самолета в разные стороны, едва я успевал рвануть ручку на себя. Достаточно было задержать самолет в одном положении на короткое время, и снаряды разнесли бы его в клочья. Счастье мое, как ни парадоксально, было в том, что вражеские зенитчики стреляли точно. Если бы они вели беспорядочный, неприцельный огонь, то, швыряя как попало свой самолет, я бы сам напоролся на их смертоносные трассы и разрывы.
«Поскольку капитана сбили,— соображал я,— значит, теперь мне следует быть ведущим и надо уходить от станции вправо, чтобы затем идти на свою территорию». [66]
Я заложил самолет в правый разворот, но через мгновение дал обратный крен, и трассы сплошной огненной стеной пронеслись справа. Тут же ввожу «ил» опять в правый разворот, и огненная стена летит слева. Смотрю в форточку и, к своей радости, вижу, что всю станцию заволокло дымом: не видать ни составов, ни строений! «Молодцы, ребята! Отомстили за гибель командира».
Успеваю дать обратный крен, и разноцветные трассы проносятся опять справа. «Врешь, не возьмешь!» Едва самолет успевает начать левый разворот, как я опять перекладываю его в правый. Кто кого обманет. Приходит мысль, что если сейчас опять переложу самолет из правого разворота в левый, то они могут перехитрить меня и поймать в свою смертоносную сеть. Ведь я уже дважды проделал, и успешно, этот одинаковый маневр. Значит, нельзя его повторять. Потянул ручку влево, самолет начал выходить из правого крена: вот он уже почти в горизонтальном полете, и тут я опять ввел его в резкий правый разворот. Мои расчеты оправдались: все трассы понеслись слева. Последние из них прочертили небо, шапки разрывов таяли. Огненный смерч остался позади! Поскольку я оказался первым, надо было подождать остальных. Продолжая скрытый маневр, уменьшил скорость, чтобы меня могли догнать сзади идущие товарищи. Осмотрев самолет, я не нашел ни одной видимой пробоины. Это было почти противоестественно. Но где же все остальные? Сколько ни оглядывался, ни одного самолета не увидел. Меня охватила тревога. Переключив СПУ, спросил у Васи:
— Где остальные наши «илы»?
— Не знаю,— ответил он.— Не вижу ни одного.
У меня на какую-то долю секунды потемнело в глазах от этого известия, да и болезнь, наверное, сказывалась. Как сбили капитана Попова — я видел собственными глазами! Но что было там, сзади, в этом кромешном аду из сплошных огненных трасс и разрывов? Неужели только одному мне удалось вырваться из смертоносного урагана? А все остальные?.. Но ведь сам видел, как станцию заволокло дымом! Значит, ребята отбомбились, и бомбы точно попали в цель! Но где же группа?
Все шесть истребителей идут рядом со мной, а «илов» так и не видно ни одного... Не могли же истребители бросить четверку оставшихся «илов» и сопровождать только один наш? [67]
— Вася! Ну, как там, не видать наших? — опять спросил я у стрелка.
— Нет, ни одного,— отозвался он.
— А над Оболью ты не видел их?
— Видел, как упал один «ил» за станцией, а потом началась такая кутерьма и болтанка, что я уже ничего не видел, кроме трасс и разрывов вокруг нас.
Впереди внизу пылают пожары и висит сизая стена дыма. Значит, приближаемся к линии фронта. Надо маневрировать, чтобы зенитки не застали врасплох. Промелькнуло несколько трасс. После того огненного шквала, что был минут 15 — 20 назад на станции Оболь, это показалось детскими игрушками, хотя каждая из «игрушек» несла в себе смерть. Запах гари, наполнивший кабину, говорил о том, что мы летели уже над освобожденной территорией. Истребители сопроводили меня до аэродрома и, покачав на прощанье крыльями, пошли к себе домой.
Заруливая на стоянку, я с радостью увидел, что два «ила», летавшие с нами, стоят на своих местах. Значит, все в порядке и ребята целы! Но как они очутились раньше нас дома? Мы же нигде не блудили! Ну, да это не важно. Хорошо, что они здесь!
Веденеев помог мне снять парашют. И только тут я ощутил, как кружится голова — давала себя знать слабость после малярии. Я взял себя в руки и направился к ребятам, летавшим со мной.
— А где остальные? — спросил я.
— Не знаем,— они оба растерянно пожали плечами.
— А вы знаете, что сбили нашего комэска? — комок подступил у меня к горлу.
— Как сбили? Где?
— Над Оболью.
— Да не может этого быть!
— Своими глазами видел.— И я рассказал им, как все это произошло.
— А вы разве не были над Оболью? — спросил я.
— Но нам же дали другое задание — штурмовать автоколонну...
Минут через десять появилась над аэродромом и другая наша пара. Пришлось идти мне на КП и докладывать о гибели командира.
Примерно через час вернулась четверка, которую водил [68] Садчиков.
— Что-то непонятное творится на станции Оболь, — едва успев спрыгнуть на землю, возбужденно рассказывал Федор. — Какие-то взрывы следуют один за другим. Все горит и вся станция окутана дымом! Наверное, наша дальнобойная артиллерия ведет обстрел? Но почему-то уж очень большие взрывы?
— Да это часа полтора назад мы штурмовали станцию. Там было пять эшелонов,— сказал я.
— Ну так это значит, что там эшелоны с боеприпасами и горючим! Такие огромные взрывы. Вот я и думал,— горячился Федор,— что наша артиллерия ведет огонь. И кругом все горит! Здорово вы штурманули, ничего не скажешь! Такого еще в нашей дивизии не было! — восхищался Садчиков.
— Капитан Попов там погиб! — охладил я его пыл.
— Откуда ты взял, что он погиб? Может быть, его просто подбили, и он где-нибудь сел на «живот»? А может быть, даже перетянул на свою территорию? — возразил мне Федя.
— К сожалению, его сбили буквально в пятидесяти метрах от меня. На моих глазах самолет перевернулся на спину и штопором пошел вниз. А высота была меньше пятисот метров. Вениченко видел, как самолет врезался в землю за станцией.
Все примолкли. Радость небывало успешного штурмового удара была омрачена гибелью нашего командира и его стрелка старшины Безживотного.
конец цитаты.

Книга Леонида Ладыгина "В воздухе Илы"

Трек весь не влез, пришлось разместить на FTP
ftp://ed.tusur.ru/pub/stuff/warbirds/_i ... ol_trk.zip

Не понял. Надо отлетать в точности также как автор мемуаров или просто настолько хорошо, насколько сможешь?

А то надо сделать бой, когда Кинсуке Муто свалил в бою 1:12 4 Хеллкэтов, а остальных обратил в бегство...

...я думаю Николай хотел предложить смоделировать некоторые ситуации (реальные сюжеты прошедшей войны), предложить пройти эти миссии с учетом главного условия -- остаться живым и вернуться....
...а потом рассказать о своих ощущениях....

...но самая большая сложность...это обеспечение историзма....
чтобы все было как тогда...и плотность зенитного огня...и поведение пилотов и ботов...погода..время полета...и немногое , но важное другое, о чем я не упомянул...

Праааально, вот за что я уважаю Trolla, так за то, что он меня понимает. Я думаю нам надо как нить встретиться живьём и распить чашку дружбы... А насчет отлетать как автор - это вряд ли. Но попытаться можно. Главное на собственной шкуре понять как это было... Хоть в симуляторе...
А если мистера Дента восхищает Кинсуке Муто , вилкам! Делайте миссию по историческим реалиям. И не надо ёрничать. Просто воссоздайте те времена и место и все оценят как это круто...

Ладно, Колян, в мыслях не было тебя обидеть. Кинсуке Муто вызывает не восхищение, но уважение. Делать подобные миссии не стану, думаю, но могу бросить несколько миссий, если кому-то интересно, так называемый "Ace Pack" - набор миссий по знаменитым вылетам ряда асов Второй мировой. Это как раз миссии, построенные по мотивам реальных исторических событий. В наборе:

Полковник Дэйв Шиллинг (США, 5 побед за вылет, P-47D-27)
Чак Игер (США, 5 побед за вылет, P-51D5)
Билл Леверет (США, 7 побед за вылет, P-38J)
Ганс-Иоахим Марсель (Германия, 6 побед за вылет, Bf109F-4)
Вальтер Новотны (Германия, 7 побед за вылет, FW-190)
Джордж Бьюрлинг (Великобритания, 4 победы за вылет, Spitfire MkVB)
Сабуро Сакаи (Япония, 4 победы за вылет, A6M3)
Николай Гулаев (СССР, 4 победы за вылет, P-39N)

Вот это по нашему! Вот это хорошо! Значит есть у меня единомышленники! И это радует.

Я тут тоже пробую, если будет интересно, то вот тест-миссия
налёт на Токио... Если не уверены, что взлетите на Б-25 с авианосца, то лучше сразу включите автопилот, на взлёт вашей четвёрки 25 сек.
через 30 появляется следующая четвёрка... миссия не доделана, задумана как кооп. Исторические скины есть, но 650 киловат весят
Сильно не пинайте, это первое... Что переделать уже знаю, но интересно ваше мнение... Также готовлю материал на Корсиканскую тему, тоже Б-25 и П-47, скины есть не знаю каку карту взять, Юга Франции и Италии нет, может подскажете?

Ищу старые статические кампании из стандартного набора Ил-2. Те, что шли до версии 4,06. Всякие там Ju.88 или итальянские кампании. Если есть что-то интересное от сторонних разработчиков - тоже был бы рад.

ЗЫ. "Курсантов" и "Призовое право" не предлагать Уже есть.

Только что прошел одну кампанию на Тихом океане. Сделана довольно топорно. Все старты в воздухе. Баки подвесные цепляют, но лететь с таким количеством топлива некуда.

Но тем не менее, довольно интересные высотные бои, в которых можно научиться правильно пользоваться более энергетичным Лайтнингом.

Мой результат по кампании: 56 сбитых (лучший ас США, получается ), 13 уничтоженных единиц наземной техники, 8 потерянных самолетов + некоторое количество не учитываемых игрой переигрываний. Если кто-то будет проходить - кидайте свой результат.

Кампания: 9FS 49FG.
Продолжительность: 25 вылетов.
Самолет: P-38J (20 вылетов), P-47D-22 (5 вылетов).

Две интересные одиночные миссии.

1. Mistel los - почти ничего особенного, кроме того, что разрешают сбросить Мистель на аэродром противника забитый под завязку Б-17. Хорошо уронить Мистель оказалось непростой задачей.

2. 15 августа 1940 - Смоделирован один из боев Битвы за Британию. Это даже не вылет, а тест производительности вашего компьютера . На сцене одновременно участвуют 178 самолетов! От обилия бомберов рябит в глазах. Сносная картинка была только при двукратном замедлении. Мой результат - 3 бомбардировщика (1 чисто и 2 разбились позже), а после с выбитым мотором сел на филд.

Кстати отлетал миссию Коляна, если чесно - не очень интересно - командир вывалил все бомбы на состав с тротилом и рассыпался на атомы от зенитного огня, мне там делать ничего не осталось, оставшаяся пара десятков зениток - это просто тест на производительность компа, там мастерства никакого - посто красивая смерть, их бы поменьше, или илов ещё пару, или пореже (зены в смысле), ато туда я пролетел а обратно с беребитым всем чо можно уже планировал потихоньку (с залпа рсами вынес пару зениток и всё, дальше расковыряли).

Ну, эти миссии не мои, а так - из старых загашников, качалось отовсюду. Самые интересные выкладываю, а то где еще кроме как в оффлайне можно на "Оку" поохотиться или Мистелем жахнуть. Мнения других людей, которые их пройдут тоже очень интересны.

Отстой, по-любому отстой...